Мирс… который бесследно исчез, как и все его люди, или всё-таки умник, как там его имя… Римод!

Дверь снова отворилась, и в кабинет зашел секретарь, держа в руках черную папку.

— Подойди, — буркнул магистр Фурсу.

Он раскрыл папку и достал из нее листок с искусно нарисованным доспехом.

— Этот?

Лейтенант только взглянул на него и тут же кивнул.

— Точно таких было два. А третий — черный и совсем другой.

Магистр захлопнул папку и передал ее секретарю.

— Приведи себя в порядок, лейтенант Фурс. Через час мы выдвигаемся на остров Ситур.

Когда дверь за лейтенантом закрылась, Крас сжал кулаки и сцепил зубы.

Неужели Солнцеликие⁉ Если это так, то у него появилось несколько вопросов к верховному жрецу Мелигобарну. Если всё-таки это их игры, то пусть объяснят ему — зачем…

А если это не Храм, а люди из-за Хребта, то тем более ему надо обо всём доложить Верховному немедленно.

Сейчас на континенте это единственная сила, которая может противостоять такой угрозе.

* Подарок Гунта Пири — это армейский жетон, принадлежавший Густу — бойцу спецназа «Шторм», погибшему в самом начале повествования (книга 1, глава 1).

Сердоника или Липаме — государства, не входившие в союз Семи Королевств.

Глава 8

Храм начинает охоту

Глава 8. Храм начинает охоту

Три дня спустя

Храмовый комплекс на острове Ситур

Как только верховный узнал, что на храмовый остров прибыл магистр ордена «Око Меркула» и его первый лейтенант, то он тут же распорядился узнать о цели их столь неожиданного визита.

Через какое-то время ему доложили, что оба валятся с ног от усталости, но наотрез отказываются от отдыха и просят верховного о немедленной аудиенции.

Заинтригованный Мелигобарн приказал проводить их к нему без промедлений.

Магистр Милуит не из тех, кто будет беспокоить просто так, по пустякам. И та спешка, с которой они прибыли на остров о многом говорила.

Оставив отряд телохранителей внизу, магистр и лейтенант поднялись к верховному под самую крышу храма, используя для этого конструкцию в форме прозрачной сферы, в которую свободно могут поместиться человек десять в броне и при оружии.

Внутри сферы находился жрец, который управлял невероятно быстрым подъемом и спуском.

Милуит снова ощутил уже то, давно позабытое им ощущение, когда кровь от головы стремительно перетекает в ноги, а потом так же стремительно возвращается обратно в голову. Он прекрасно знал законы и порядки, царившие на этом острове, и поэтому, когда сопровождающие их жрецы предложили им подняться в кабинет к верховному таким образом… был немало удивлен.

Надо же… такая честь!

В те давние времена, когда нынешний магистр ордена служил в храме и был одним из высших жрецов, он довольно часто пользовался этой сферой, когда его призывал к себе верховный.

Поговаривали, что она осталась здесь еще с тех самых времен, когда на Тарсоне правили Древние, и этот храм принадлежал им.

Жрецы как-то сумели оживить этот старинный механизм, и научились управлять им, останавливая там, где им это было нужно. Но Милуит больше не высший, и поэтому, когда его призывал к себе Мелигобарн, то ему всегда приходилось подниматься наверх только пешком и только по широкой винтовой лестнице, пронизывающей всё здание изнутри.

А в этот раз, надо же…

Милуит вздохнул и грустно улыбнулся, вспомнив о былых временах.

Старая обида на верховного и остальных высших уже давно прошла, но иногда ощущение справедливого негодования накатывали с такой силой, что магистр впадал в состояние глубокой депрессии, и это длилось днями.

Конечно, в глубине души Милуит никому ничего не простил, но он никогда не даст ни верховному, ни высшим даже малейшего повода поменять то свое решение. Относительная власть, ограниченная рамками ордена, дороже, чем гордыня и готовность расстаться с нынешним положением, а возможно, и с жизнью.

Вспомнив былое, магистр невольно скрипнул зубами и сжал челюсти. Он помнил тот день, как будто это произошло только вчера.

В тот злосчастный день, почти сорок лет назад, Милуит вот так же, как и сейчас, поднялся в кабинет верховного в этой же самой прозрачной сфере и попал не на совещание, как планировалось ранее, а на свой собственный суд, по совершенно надуманным обвинениям.

За много лет службы в Храме он неплохо изучил непростой характер верховного, и у него хватило ума не оправдываться перед ним и не изворачиваться, доказывая обратное.

Во-первых, это было совершено бесполезно, и те, кто упирался и пытался доказать свою невиновность, легко выводили верховного из себя. Чем это заканчивалось, известно было только одним богам, но упрямца так никто больше и не видел.

А во-вторых, как он и надеялся, его полное смирение существенно смягчило наказание и открыло перед ним неожиданные перспективы.

Обвинителем был тогдашний начальник Тайной Службы по имени Берикт, а приговор выносили сам верховный и двое высших, представлявших культы Серсы и Хорта.

Учитывая выдающиеся заслуги перед храмом и то, как Милуит покорно принял предъявленные ему ложные обвинения и не противился судьбе, приговор ему вынесли достаточно мягкий.

Его изгоняли из храма, но поручили создание особой организации, чтобы та выполняла кое-какие щепетильные поручения для укрепления влияния храма на континенте и во благо Веры. Таким образом Милуиту давали возможность продолжить служить храму, но уже вне его стен.

Неожиданным бонусом шла тайная процедура Шамаза.

Верховный пояснил ему тогда, что, несмотря на его проступок, он всё еще доверяет Милуиту и поэтому желает, чтобы тот взялся за порученное ему дело с новыми силами и без оглядок на свое здоровье и возраст.

Храмовые умники говорили, что эта процедура омолаживает лет на тридцать и на столько же продлевает жизнь.

Милуита поместили в прозрачную капсулу Древних, где его не только излечили от всех болезней, но и частично омолодили тело и организм. До него и раньше доходили слухи о таком, но он и представить себе не мог, что это правда. Храм был полон тайн, и даже не все высшие были посвящены во многие из них.

Так же верховный пообещал выплачивать на содержание ордена по двадцать пять тысяч полновесных гротов ежегодно, и он свое обещание держит вот уже почти сорок с лишним лет. Сумма колоссальная, перекрывающая все самые немыслимые расходы, и в хранилищах ордена уже скопилось немало звонких монет, но и справедливости ради стоило отметить, что и орден в свою очередь отрабатывал эти деньги сполна.

Милуит принял новое назначение с покорностью, присущей истинному служителю храма. Он прекрасно понимал, почему с ним так поступил верховный и другие высшие. Его популярность среди жрецов начала вызывать беспокойство у верховного еще задолго до того, как тот принял решение отправить его подальше от храма.

На его место в тот же день избрали брата Соверна, и тот пока остается на этом посту и по сей день…

Сфера, управляемая жрецом, достигла высшей точки в здании, где находился кабинет верховного, и с мягким шипением плавно остановилась. Жрец, который управлял сферой, тут же распахнул перед ними створки, приглашая войти в приемную, которая превосходила своим убранством многие королевские покои.

Секретарь попросил сдать всё оружие и после этого без всяких задержек и выяснений о цели визита запустил обоих в кабинет к Мелигобарну, осторожно прикрыв за ними дверь.

Зайдя, оба осенили себя святым треугольником и, согнувшись в почтительном поклоне, замерли в ожидании.

— Что привело тебя ко мне, брат мой Милуит? — голос верховного звучал ровно, как и подобает истинному правителю этой части Тарсона.

— Чрезвычайные обстоятельства, брат мой Мелигобарн, — ответил магистр, поднимая глаза на верховного.